Эту фамилию я слышал еще лейтенантом. О капитане Владимире Сомове ходили легенды. Он был самым результативным командиром группы кабульской роты первого состава офицеров. О результатах деятельности своей группы он неоднократно докладывал лично генералу армии Ахромееву. Был награжден орденом Красной звезды. По плану командировка Владимира должна была продолжаться полтора года. Но заканчивался второй год, а сменщика все не было. На войну Сомов ходил, как и прежде.
За месяц до отъезда в Союз Сомов с группой вел разведку в сложнейших климатических условиях и обнаружил крупную базу мятежников. Связался с Центром и навел на нее авиацию. Базы не стало. За это Ахромеев приказал представить Сомова к ордену Красного Знамени.
ПЛОДЫ ПОПУЛЯРНОСТИ
Крайнюю же свою задачу Сомов получил в декабре 1981 года по рекомендации того же Ахромеева. Задача была настолько сложной, что говорили: если Сомов останется жив, то обязательно станет Героем Советского Союза.
Однажды поздно вечером к Владимиру подошел дневальный и доложил, что его срочно вызывают к начальнику разведки армии. На эту должность недавно прибыл подполковник Власенков, который на первых порах еще не вник в обстановку и всего боялся. Он и сказал Сомову, зайдя издалека, что, несмотря на то, что Владимир уже давно ждет замену, генерал армии Ахромеев для выполнения этой задачи назвал его фамилию. Известность не всегда бывает полезна. Задача должна была выполняться во взаимодействии с органами государственной безопасности. Услышав это, Сомов подумал: ”Все. Я отсюда не уеду”. Сути задачи начальник разведки не знал. Единственное, что он смог сообщить, это численный состав группы: одиннадцать человек. Через три дня Сомов с группой должен был быть в Джелалабаде.
ДЖЕЛАЛАБАДСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО
В Джелалабад вылетели на вертушках. Как ни странно, на аэродроме никто спецназовцев не встретил. Мужики пожали плечами и, найдя удобное место, завалились на травку спать недалеко от взлетки. Спустя некоторое время подъехала “Волга”, за рулем которой сидел какой-то нерусский мужик, спросивший капитана Сомова. Как выяснилось, ему было поручено доставить разведчиков в расположение шестьдесят шестой мотострелковой бригады.
В бригаде Сомов поспешил к командиру, для того чтобы уточнить задачу, но тот лишь отмахнулся: “Ничего о вашей задаче не знаю и знать не хочу!” Комбрига обязали обеспечить разведчиков жильем и питанием, а в остальном рекомендовали никуда не совать свой нос. Становилось как в сказке: чем дальше, тем страшнее.
Вскоре прибыл снова какой-то нерусский, сказав, что он от “полковника Сидорова” и предложил Сомову следовать за ним. Взяв с собой троих спецназовцев, Владимир сел в “Волгу”. Проехав через субтропическую зеленку, прибыли на шикарную виллу-резиденцию начальника ХАД провинции Нангархар. Раньше эта вилла принадлежала сестре короля. В банкетном зале, где был сервирован стол, разведчиков ожидали хозяин виллы, начальник отдела по борьбе с бандитизмом доктор Бах, прибывший из Кабула, и сам “полковник Сидоров”. Отмахнувшись от доклада Сомова, он пригласил всех к столу. Таких деликатесов и напитков разведчики не видели давно и с радостью воспользовались случаем. Вечер подошел к концу, а о задаче никто и не заикался. Было уже поздно возвращаться, и разведчиков оставили ночевать на вилле.
НАМЕКИ, НАМЕКИ…
Только на следующий день “Сидоров” очень туманно заговорил о задаче. Он не ставил ее, как это принято в армии, а говорил, что было бы неплохо, если бы Сомов со своими ребятами помог им решить одну проблему. Все дело в том, что главного советника по геологии вместе с женой, которую он встречал в аэропорту, украли “духи”. Местное руководство госбезопасности решило похитить одного из лидеров моджахедов, чтобы в последующем обменять его на нашего советника с женой. Именно Сомова рекомендовал Ахромеев как большого мастера по специальным задачам. Эта рекомендация дорогого стоила, поэтому “Сидоров” и его помощники возлагали на Владимира и его людей большие надежды. Услышав это, Сомов загрустил вторично, поняв, что нехорошее предчувствие его не обмануло. Тем не менее полковник КГБ, несмотря на все вышесказанное, конкретизировать задачу не спешил. Сказал только, что помогать спецназовцам будет один из отрядов самообороны общей численностью около ста человек, который сформировал ХАД. Сомов же со своими людьми должен был за один - два дня научить это неорганизованное войско садиться в вертолеты и покидать их так, чтобы оно не попало под винты и не стало куском фарша до того, пока по ним “духи” не откроют огонь. Где предстоит работать и что конкретно придется делать, комитетчик не говорил, мягко уклоняясь от все более настойчивых вопросов командира спецназовцев.
На следующий день приступили к тренировкам. Сомова несколько успокоило то, что с этим афганским отрядом под командой Амура он уже действовал. Афганцы были действительно относительно неплохо подготовлены и преданы существовавшему режиму. Вечером заканчивались тренировки на аэродроме и начинался банкет на вилле. Так прошло три дня. Сомов все больше нервничал и спрашивал, когда же его ознакомят с планом действий. Комитетчик по-прежнему отмалчивался. Правда, сообщил, что в окружении нужного им лидера у него есть свой человек.
Когда Владимиру надоела эта игра в кошки-мышки, он сказал, что для работы должен заранее ознакомиться с планом местности и замыслом операции. Без этого он не сможет спланировать и скоординировать работу всех подгрупп при налете, а также подобрать площадку десантирования для посадки вертолетов, которые сесть могут не везде. После этого ”Сидоров” сдался и показал от руки нарисованную схему без привязки к конкретной местности. На схеме была изображена крепость, в которой, по информации агента, должен был находиться объект похищения. По замыслу полковника КГБ, захват его планировался на рассвете послезавтра.
ХИТРОСТЬ ПРОТИВ ХИТРОСТИ
Поняв, что “Сидоров” до последнего момента ничего не объяснит, Сомов пошел на хитрость. Он сказал, что необходимо перед операцией пролететь над местом ее проведения, для того чтобы вертолетчики сказали, смогут ли они там сесть. Поскольку для высадки ста человек “Сидоров” планировал три площадки, довод о том, что вертушки могут сесть далеко не везде, сыграл свою роль. Следующим утром Сомов, агент и “Сидоров” полетели к месту операции. Увидев воочию площадку, вертолетчики дали добро на посадку только в двух местах. Третье было непригодно.
Сомов же, увидев крепость, приказал готовить “кошки” для штурма ее стен. “Сидоров” всячески пытался исключить общение агента и командира группы спецназа. Только вечером перед вылетом Сомов смог поговорить с наводчиком, который должен был указать, где именно находится человек, которого они должны будут пленить. Владимир выяснил, что охраняют его около тридцати человек, а также в какой из крепостей он находится. Когда же Сомов спросил агента, постоянно ли объект там бывает, наводчик сказал, что ночует он у своего друга километрах в десяти от этих крепостей и бывает у себя в штабе только днем. Эта информация перечеркивала все предыдущие планы, которые основывались на том, что операция будет проходить рано утром на рассвете. Но “Сидоров” неожиданно стал настаивать на сроках операции, сказав, что они утверждены “наверху”. Владимир, которому уже давно надоела игра в прятки, довольно резко возразил. В конечном итоге сошлись на том, что теперь придется проводить операцию по месту ночлега нужного им лидера.
ЗАДАЧА УСЛОЖНЯЕТСЯ
Откуда-то принесли аэрофотоснимки того места. Здесь вместо одной крепости приходилось штурмовать уже пять, расположенных полукругом метрах в двухстах одна от другой. Все это осложняло задачу. Два вертолета одновременно могли сесть только в одном месте - перед крепостями. Но в этом случае они обязательно попадали под огонь охраны. Сомов уточнил, где именно ночует нужный им человек. Картинка вырисовывалась очень невеселая: вместо одной крепости - пять, вместо двух площадок десантирования - одна. Сомов сказал об этом “Сидорову” и добавил, что если у “духов” на каждой крепости стоит хотя бы по одному пулемету, ни один из атакующих с площадки десантирования живым не уйдет. На что комитетчик только пожал плечами, дав тем самым понять, что это уже проблемы Сомова. На то он и спецназовец.
НАЛЕТ
Сомов решил распределить своих людей по подгруппам. В головной машине лететь должны были он сам, наводчик и несколько афганцев. Часть сил должна была заблокировать четыре крепости, а основная подгруппа - захватить ту, где ночевал нужный им лидер моджахедов, и в последующем пленить его самого.
Рано утром с джелалабадского аэродрома взлетела армада вертушек: семь пар Ми-8 и две пары Ми-24. Видимо, это и спасло участников операции. Такого количества авиации в небе “духи”, наверное, никогда не видели, поэтому никакого противодействия с их стороны не было. Уже когда вертушка заходила на посадку, Сомов еще раз спросил наводчика, в какой именно из крепостей находится нужный им человек, и тот неожиданно указал на совершенно другое здание! Видимо, он мог ориентироваться только визуально.
Однако менять что-либо было уже поздно, поскольку каждая подгруппа знала свой объект и задачу, а до налета оставались считанные минуты. Вертолет сел, и Сомов со своими людьми броском выдвинулся к массивным стенам “своей” крепости. Бойцы прикладами стали долбить в ворота, которые можно было выбить только взрывчаткой. Спецназовцы ожидали, что с той стороны сейчас ударит пулемет, но вместо этого ворота открылись. Открывший их “дух”, вежливо поздоровавшись, спросил, чего угодно шурави. Шурави же, не мешкая, поставили двенадцать здоровых моджахедов вдоль забора в позиции “руки за голову” и начали обыск. В это время вертушки садились и взлетали, выплевывая новую порцию десанта, который тут же устремлялся к очередной крепости. Противодействия не было никакого. Сомов связался с “Воздухом” и дал указание находиться в готовности нанести удар по указанному им объекту.
Обыск продолжался, бойцы, перевернув все в доме, дошли до хвороста, сложенного во дворе. Здесь было спрятано оружие. К этому времени по радио поступил доклад о том, что объект операции пленен. Там тоже все прошло спокойно. Лишь один ретивый охранник пытался оказать сопротивление, но его также без стрельбы успокоили, отвесив пару добрых пинков. В конце концов десант овладел всеми пятью крепостями. В плен были взяты лидер моджахедов и двадцать два его охранника. Сомов приказал всех доставить к нему.
ОПАСНЫЙ ПЛЕННИК
Плененный лидер оказался очень авторитетным муллой. Высокий седой мужчина с большой белой бородой. Холеное породистое лицо выдавало в нем человека непростого происхождения. Но главным на его лице были поразительно умные глаза. В них не было и тени страха. Весь же облик этого человека источал уверенность и силу. Все это произвело на афганцев, пленивших муллу, неизгладимое впечатление. Сомов даже подумал, что все они сейчас рухнут перед этим старцем на колени, и если тот скомандует им: “Фас!”, то спецназовцы окажутся в весьма сложной ситуации. Нужно было минимизировать общение афганцев с захваченным муллой. Для этого пленных отвели в сторону, афганцев распределили по крепостям для обеспечения безопасности посадки вертолетов. Командир связался с авиацией и договорился о том, что первыми эвакуируют пленных и трофеи, а за ними и всех остальных.
В Джелалабад прибыли без приключений. Сомов доложил о выполненной задаче, а ”Сидоров”, в свою очередь, на прощание закатил банкет. Поистине, “кому война, а кому мать родна”.
ЧТО ЕЩЕ НУЖНО?
Вернувшись в Кабул, Сомов узнал о том, что к нему на замену прибыл Игорь Вабул. А один из офицеров штаба армии сказал, что, по слухам, Сомову светит Звезда Героя или, как минимум, орден Ленина. Но, в отличие от предыдущих случаев, Ахромеев не пригласил к себе Сомова, да и вообще никто не жаждал услышать подробности операции. Только через день начальник разведки армии, вызвав Сомова к себе, сказал: ”Ну что, Владимир Михайлович, Красную Звезду ты получил, к ордену Красного Знамени тебя месяц назад представили, замена тебе прибыла, что еще нужно? Спасибо за службу…”. Ни о какой Золотой Звезде никто и не заикался.
Сергей КОЗЛОВ
"Военным специалистам должна быть обеспечена возможность добросовестно и честно прилагать свои силы в деле создания армии".
(Л.Д. Троцкий, Председатель Высшего Военного Совета, Народный Коммисар по военным и морским делам, 18 мая 1918 года).
Общеизвестны факты массовых репрессий в 1937-1938 годах в отношении военных специалистов (так называемых «военспецов») – бывших офицеров Царской армии, перешедших на службу в Красную армию. Чудом избежал этой участи один из военспецов, мой земляк Владимир Павлович Сомов, хотя его из-за скудности информации ошибочно также записали в число репрессированных. Попытаемся же по крупицам собрать оставшиеся факты о нем. Для истории, для памяти…
РОД СОМОВЫХ
Дворянский род Сомовых, разделившийся на несколько ветвей, прочно вошел в родословные книги Тульской губернии. Это потомство выехавшего из Золотой Орды мурзы Ослана, принявшего в 1389 году (через 9 лет после Куликовской битвы, свершившейся на Тульской земле) крещение с именем Прокофия, внук которого, Андрей Львович, по прозвищу Сом, был родоначальником Сомовых.
Иван Иванович Сомов в 1616-1619 годах был воеводой в городе Лихвине, который сейчас известен в Тульской области как Чекалин – один из самых малочисленных по населению городов России (около тысячи человек). Потом дворяне Сомовы расселились по многим уездам Тульской губернии…
В наше время петербуржец Михаил Глебович Сомов на специальном сайте в Интернете ведет свою подробнейшую родословную. Используя многочисленные источники информации, он установил более 14 тысяч персоналий. Но на Владимире Павловиче Сомове, родившемся 15 июля 1885 года, колено родословной безнадежно обрывается…
Про его отца Павла Владимировича, родившегося 5 сентября 1858 года, также мало сведений. Только лишь то, что его «дети Владимир и Надежда внесены 31.3.1892 в 2-ую часть дворянской книги Тульской губернии». О матери - только имя и отчество - Софья Михайловна. О сестре Наде – только дата рождения – 22 августа 1884 года. А вот дед Владимир Михайлович, 1836 года рождения, окончил курс в Константиновском межевом корпусе в 1854 году, имел чин статского советника и имение село Баршево Веневского уезда Тульской губернии в 273 десятины, служил гласным Веневского уездного земского собрания, его жену звали Софьей Павловной. Кадровым военным был прадед Михаил Матвеевич, родившийся в 1805 году, который в службу вступил в Финляндский драгунский полк юнкером в 1823 году, ушел в отставку штабс-ротмистром Псковского кирасирского полка в 1834 году. Также и прапрадед Матвей Григорьевич, 1781 года рождения, «поступил в службу в гвардию унтер-офицером в 1796 году, переведен прапорщиком в армию в 1796 году, подпоручик – в 1798 году, поручик – в 1800 году. Был в походах в границах Римской Империи в 1798 году, в Италии в 1799 году, в действиях против французов, при блокаде крепости Александрии, при Бобио, при прикрытии осады крепости Серовалии, при Новии; в Швейцарии прошел Альпийские горы при Мунденштале, при Глариссе. Уволен от службы штабс-капитаном в 1803 году. Имения его: в Тульском уезде Тульской губернии, доставшееся от брата Алексея Григорьевича, в селе Малахове…»
НАЧАЛО ВОЕННОЙ КАРЬЕРЫ
Место рождения В.П. Сомова – село Вялино Одоевского уезда Тульской губернии (ныне Дубенского района Тульской области) - смог установить в «перестроечные» годы энтузиаст-краевед, учитель географии из тульской Дубны Петр Васильевич Поляков, который сам родом из этого села. Тогда по его инициативе на центральной площади поселка Дубна были установлены памятные таблички с именами знаменитых земляков. Среди них был и Сомов как герой Гражданской войны, комбриг. Постепенно имя Владимира Павловича при различных упоминаниях известных земляков как-то забылось – герои Гражданской стали не в чести. П.В. Полякова уже нет в живых. Остались лишь некоторые отрывочные его материалы про В.П. Сомова, но уточнить их сейчас не у кого…
Древнее село Вялино, известное еще со времен Ивана Грозного, когда в этих местах его стрельцы «вяло» бились с литовцами, в XIX веке было крупным населенным пунктом. Здесь жило много ремесленников, зажиточных крестьян, торговцев и даже дворян. В одном из дворянских поместий на краю села и родился Володя Сомов.
Мальчик получил хорошее домашнее воспитание и образование. Как сын дворянина, а также наследуя воинские доблести прадеда и прапрадеда, Владимир поступил в Подольское пехотное училище, которое блестяще окончил, а потом служил в пехотных частях Царской армии.
Из документов известно, что на 1 январе 1909 года он значится подпоручиком 128-го Старооскольского пехотного полка.
Во время Первой мировой войны газета «Русское слово» публиковала списки офицеров, направляемых по причине болезней или ранений на излечение в Москву. Имя поручика Владимира Павловича Сомова встречается дважды: в № 241 от 19.10.1914 – по лазарету Н.И. Прохорова и в № 72 от 29.03.1916 по госпиталю «виленскаго общежития офицеров (Страстной бул., д. кн. Волконскаго)».
Во время Гражданской войны, не желая эмигрировать и участвовать в Белом движении, и, видимо, вернувшись в родные тульские края, в начале августа 1918 года штабс-капитан Царской армии Владимир Павлович Сомов подает официальный рапорт о зачислении его в ряды рабоче-крестьянской армии. После тщательной проверки пришел ответ, в котором сообщалось, что «с 18 августа 1918 года тов. Сомов назначается инструктором Всеобуча Крапивенского уезда Тульской губернии (соседнего с Одоевским уездом, где было его имение Вялино. – Д.О.)» Потом его перевели в Донецкий губвоенкомат начальником отдела Всеобуча. Начиналась новая служба…
СЛУЖБА В КРАСНОЙ АРМИИ
В начале 1919 года командование Харьковского военного округа назначает В.П. Сомова («как крупного военного специалиста по подготовке войск к боевым действиям») сначала начальником строевой части, а затем начальником управления запасных войск этого округа. Потом в его послужном списке значатся должности: командира запасного стрелкового полка в Ардатове; старшего инструктора Управления пехоты Запасной армии Республики; помощника инспектора пехоты 16-й армии; командира 29-й стрелковой бригады, затем - 30-й стрелковой бригады 10-й стрелковой дивизии; начальника правового боевого участка Карельского района; начальника 2-й пограничной дивизии; командира 109-й стрелковой бригады 37-й стрелковой дивизии; командира 11-го стрелкового полка 4-й стрелковой дивизии. В 1921 (приказ РВСР № 351) и 1922 (приказ РВСР № 160) годах он был награжден двумя Орденами Красного Знамени.
После окончания Гражданской войны Владимира Павловича, как героя войны в чине комбрига и хорошего военного специалиста, оставили в рядах Красной армии и назначили помощником командира 33-й Самарской стрелковой дивизии. Затем он успешно окончил Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава (КУВНАС) РККА и в 1926-1929 годах работал в центральном аппарате РККАЮ.
В 1930-е годы с введением в гражданских вузах военной кафедры кадровая служба Народного комиссариата обороны СССР направляет В.П. Сомова военным руководителем Одесского, а затем Горского сельскохозяйственных институтов. Позже его перевели в Ростовский индустриальный техникум, потом в Северо-Кавказский индустриальный институт.
Основываясь, видимо, на сведениях периодической печати, дубенский краевед П.В. Поляков отмечал: «В декабре 1935 года подтянутый, имеющий хорошую строевую выправку 50-летний полковник (в 1935 году это воинское звание было введено в СССР. – Д.О.) Владимир Павлович Сомов принял военную кафедру Краснодарского сельскохозяйственного института. Выступая перед студентами, он говорил: «Чтобы защитить завоевания Октября, сейчас, как никогда, нужна большая работа, чтобы воспитать себя мужественным, сознательным и политически грамотным бойцом. В этом сейчас главная задача».
Спустя всего год, в декабре 1936 года, Владимира Павловича вдруг отправляют на персональную пенсию. Возможно, по состоянию здоровья... А о его дальнейшей судьбе осталась лишь скупая запись на сайте со списками репрессированных командиров Красной армии: «В 1938 году - арестован, приговорен к ВМН и расстрелян». На самом же деле В.П. Сомов скончался от болезни...
ОБ ИСТИННЫХ ФАКТАХ
Мне удалось встретиться с родным сыном В.П. Сомова – Николаем Владимировичем Сомовым, проживающим в городе Туле, – заслуженным строителем РСФСР, работавшим в Тульской области на руководящих должностях в сфере строительства, а сейчас находящимся на пенсии.
Н.В. Сомов подтвердил большинство фактов, касающихся биографии его отца, за единственным исключением - Владимир Павлович Сомов не был арестован и не был репрессирован, а скончался от болезни 13 мая 1938 года…
Составители многочисленных списков репрессированных в 1937-1938 годах командиров Красной армии, представленных на различных Интернет-ресурсах, в отношении В.П. Сомова пошли по простому проторенному тенденциозному пути, соединив его дворянское происхождение, переход на службу в Красную армию, смерть в 1938 году с непременным наличием репрессий. А в одном из них в его отношении прямым текстом записано: «В 1938 году - арестован, приговорен к ВМН и расстрелян». Конечно, вполне возможно, что Владимир Павлович значился в предварительных списках органов на арест, и кто-то из исследователей истории обнаружил их в архивах, но сейчас установить это доподлинно точно не представляется возможным…
Скорее всего, то же самое получилось и с информацией о том, что всех ближайших родных В.П. Сомова также уничтожили как родственников «врага народа»…
Дело в том, что еще на заре становления Советской власти в нашей стране в протоколе Пленума ЦК РКП(б) от 17 октября 1918 года говорилось: «... освобождению (из под ареста. - Д.О.) подлежат лишь те офицеры, в отношении которых не будет обнаружена принадлежность к контрреволюционному движению. Они принимаются в Красную Армию, причем должны представить список своих семейств, и им указывается, что семья их будет арестована в случае перехода к белогвардейцам».
Об этом же вполне недвусмысленно ранее уже было сказано в приказе по Вооруженным Силам Республики от 30 сентября 1918 года о «предательских перебегах лиц командного состава в лагери неприятеля»: «Пусть же перебежчики знают, что они одновременно предают и свои собственные семьи: отцов, матерей, сестер, братьев, жен и детей. На т. Аралова возлагается принятие, по согласованию с соответствующими учреждениями, необходимых мер по задержанию семейств перебежчиков и предателей». Этот же принцип сохранился и в практике работы органов в 1937-1938 годах, когда начались массовые аресты начальствующего состава Вооруженных Сил нашей страны.
Поэтому не удивительно, что информацию об «аресте» и «расстреле» В.П. Сомова тут же соединили с непременной гибелью его ближайших родственников…
Сыграла здесь свою роль и скудность сведений на «ветви» Владимира Павловича в родословной дворян Сомовых, составленной петербуржцем Михаилом Глебовичем Сомовым. Теперь у последнего есть реальный шанс намного продлить эту «ветвь»…
СЕМЬЯ КОМБРИГА
Подробности о своем отце Николай Владимирович Сомов узнал только после смерти в 1982 году своей матери Веры Николаевны Петровой-Сомовой, когда разбирал ее документы. Она родилась в 1904 году в Чебоксарах в семье земского врача, и, несмотря на то, что хотела посвятить себя музыке, так как прекрасно играла на фортепиано, отец настоял, чтобы она стала врачом.
В 1934 году Владимир Павлович Сомов отдыхал в Железноводске в санатории имени Н.К. Крупской, где и познакомился с работавшим там молодым врачом Верой Петровой. Большая разница в возрасте (целых 19 лет) не стала препятствием любви и 13 сентября 1934 года они официально зарегистрировали свой брак, который для обоих, скорее всего, был первым (Сомов постоянно был занят служебными делами).
Но постоянно жить вместе им было не суждено. Владимир Павлович направляли по службе военным руководителем в различные вузы страны. Вера Николаевна работала по-прежнему в Железноводске, но когда узнала о беременности, вернулась на родину в Чебоксары. Там и родился 1 июня 1935 года сын Николай.
В декабре 1936 года полковника В.П. Сомова отправили в отставку. Ему назначили очень приличную персональную пенсию. Однако Владимир Павлович переживал, что его отстранили от дел. Возможно, это стало причиной тяжелой болезни – туберкулеза легких. С февраля по май 1938 года полковник в отставке Сомов долго лежал на излечении в Краснодарской городской больнице, но 13 мая он скончался…
Николай Владимирович Сомов своего отца не помнит. Он получал за него ту самую персональную пенсию и жил с матерью в Чебоксарах, где с серебряной медалью окончил среднюю школу.
После завершения учебы в школе в 1953 году Николай Сомов хотел поступить в Военную Академию (подсознательно следуя семейным традициям отца, о котором на тот момент он ничего не знал), но его подвело зрение на медкомиссии. Тогда он успешно прошел конкурс на филологический факультет МГУ. Но, отучившись там всего один курс, решил резко поменять профиль – стал студентом Московского автомобильно-дорожного института, после окончания которого в 1959 году получил специальность «инженер-строитель».
ЗАСЛУЖЕННЫЙ СТРОИТЕЛЬ
У Николая Владимировича Сомова была возможность остаться и работать в Москве, но он вслед за своим студенческим другом отправляется в Орел, где четыре года трудится старшим инженером аэродромной службы 236-го авиаотряда гражданского воздушного флота. При формировании подобного авиаотряда в Туле Н.В. Сомова приглашают туда инженером, но ненадолго – вскоре он переходит на работу начальником отдела Быковского авиаотряда в Подмосковье.
Однако в 1965 году из-за квартирного вопроса Николай Владимирович вынужден вернуться в Тулу и работать по чисто строительному профилю – прорабом, начальником производственно-технического отдела, главным инженером в строительных управлениях треста «Щекинхимстрой». На этот раз он остается в Тульских краях навсегда, не зная еще, что это родина его отца…
В 1972 году новый значимый виток, привнесший в насыщенную трудовую биографию Н.В. Сомова богатый административный опыт, – его назначают заведующим отделом строительства Тульского горкома КПСС, а через четыре года – заместителем заведующего отделом строительства Тульского обкома партии (уже в этой должности он окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС).
В 1979 году Николай Владимирович избирается председателем совета Тульского объединения «Облколхозстрой» (с 1986 года – «Агропромстрой»). Отработав там почти 10 лет, Н.В. Сомов переходит в Тульский облисполком начальником отдела координации строительства ГлавПЭУ. Но главные административные вехи впереди…
С 1991 года Сомов работает в администрации Тульской области – первым заместителем директора департамента строительства, затем председателем комитета по строительству и стройиндустрии департамента строительства и ЖКХ. После небольшого перерыва, когда он являлся заместителем исполнительного директора АК «Тулоблстрой», в 1997 году Николай Владимирович снова в областной администрации – первый заместитель директора, директор департамента строительства, стройиндустрии и дорожного хозяйства, начальник Главного управления строительства, стройиндустрии, дорожного хозяйства и ЖКХ.
В 2002-2004 годах Н.В. Сомов – директор Государственного учреждения капительного строительства «Тулоблукс».
За время своей работы на различных должностях Сомов неоднократно избирался депутатом Тульского городского и областного Совета народных депутатов.
Почти 40 лет трудовой биографии Николая Владимировича связаны со строительным производством. С его участием в Тульском регионе построены многие объекты промышленности, сельского хозяйства, стройиндустрии, соцкультбыта, газоснабжения. Большая работа проведена Сомовым по газификации Белевского, Чернского, Одоевского, Богородицкого, Воловского, Куркинского районов, по строительству газовых котельных в городе Белеве, поселках Одоев и Чернь. В знак признания заслуг Н.В. Сомова ему присвоены звания «Почетный гражданин города Белева» и «Почетный гражданин Чернского района». Он награжден пятью медалями. В 1987 году ему присвоено звание «Заслуженный строитель РСФСР», а в 2000 году он был награжден знаком «Почетный строитель России».
Сейчас Николай Владимирович на заслуженном отдыхе. Он до сих пор с большой горечью вспоминает кончину 17 лет назад своей жены Ольги Георгиевны, с которой прожил вместе 28 лет… У него есть сын Владимир, которому скоро исполнится 42 года, являющийся продолжателем строительной профессии отца, а также двое внуков – Александр (19 лет) и Николай (12 лет).
Все больше в последнее время семья Н.В. Сомова задумывается об официальном оформлении дворянства – достойного продолжения традиций русского офицера Владимира Павловича Сомова.
Однако Николаю Владимирову Сомову сообщили и неприятное известие - на центральной площади тульского поселка Дубна на аллее известных земляков непонятным образом исчезла памятная табличка с именем его отца. Сейчас немодно вспоминать героев Гражданской войны? А порядочных людей с дворянским происхождением, воспитанных патриотами, не пожелавших в трудные для своей Родины годы покинуть ее и много сделавших на ее благо – тоже? Только «Иваны, не помнящие родства» могут разрушать памятники.
Вот пока все, что удалось узнать о замечательном военном специалисте Владимире Павловиче Сомове, его семье и потомках, и рассказать об этом здесь. Для нашей истории, для вечной памяти…
«Неплохо, неплохо, – подумал я, – но расслабляться нельзя, нужно в темпе раскручивать этих хуторян. Может, они всё-таки знают, сколько финских войск в деревне и где расположены огневые точки».
Прислонив автомат к пирамиде с ружьями, я сел за стол. Чтобы поместиться на нижней полке нар, мне пришлось отпихнуть одного из пленных к его соплеменникам. Потом я приказал им сесть на другие нары и начал в быстром темпе опрашивать их, одного за другим.
По их словам, а показания каждого были один в один похожи, выходило – они мирные охотники, и здесь их охотничья заимка. Они всю жизнь останавливались в этом месте, когда ходили на охоту. Я ехидно поинтересовался:
– Может быть, у вас тут столько зверья, что мосинские пятизарядки перегреваются? А снайперский прицел на ружье вашего часового это, наверное, для того, чтобы подстрелить какого-нибудь медведя, передвигающегося исключительно по расчищенной близлежащей дороге.
В ответ – лишь невнятные фразы. Умом эти горе-диверсанты явно не блистали. Из всех их ответов, меня порадовал только один, они все проживали в деревне Суомиссалми. Придумать себе для проживания другое место не хватало мозгов. Ни криком, ни крепкими затрещинами я ничего не добился, они опять в один голос утверждали, – из деревни на охоту выбрались очень давно и совершенно не знают, что в их посёлок вступили финские войска. Наконец, мне вся эта белиберда надоела, и я, поднявшись со своего места и направляясь к выходу, сказал Шерхану:
– Наиль, давай готовь вон того, здорового и самого борзого к допросу. Даже не к допросу, а к жесткой экзекуции. Времени нет, поэтому миндальничать не будем. Ломать их будем самым наглядным для всех методом. Придётся тебе опять крутить мошонку вон тому борову. Рот ему затыкать не будем, пусть сумасшедший визг этого, самого здоровенного из них, продерёт остальных чухонцев до костей. Думаю, уже после этого они свои тупые сказки мне рассказывать не будут. Пока ты всё тут приготовишь, я пойду предупрежу ребят.
И я вышел из блиндажа. Надев лыжи, быстро добрался до красноармейцев. Там, отослав самого шустрого с инструкцией для наших двух рот, приказал Якуту с тремя бойцами очень осторожно следовать вдоль дороги. При подходе к деревне остановиться и ждать нашего появления. При более раннем обнаружении противника посылать связного. Оставшимся двум красноармейцам поручил внешнюю охрану захваченного логова щюцкоровцев. Колонну я предупредил, что остановка продлится не менее полутора часов, и поручил Шапиро организовать посменный обогрев личного состава в обеих теплушках.
Дождавшись, когда красноармейцы, получившие приказания, разъедутся, я, с двумя оставшимися, добрался до окопа у блиндажа. Там расставил бойцов на самые, по моему мнению, выгодные для наблюдения места. Затем направился на экспресс-допрос захваченных финнов.
В помещении Шерхан уже всё подготовил к проведению этого мероприятия. Антураж блиндажа был весьма зловещ. Тускло светила керосиновая лампа. Пахло кровью, жжёным порохом и мочой. На этом фоне периодически возникающие и из-за приоткрытой дверцы топки печки красные блики пламени, только усугубляли царившую здесь атмосферу ужаса и страха. Зловеще подсвечивая лежащий прямо у входа труп застреленного мной финна. Из его тела всё ещё продолжала сочиться кровь, не впитываясь полностью в землю, она собиралась в небольшую лужицу. Шерхан как-то неудачно отодвинул это тело, и при входе пришлось ступить в эту кровавую лужу. Наиль своим внешним видом как нельзя лучше вписывался в эту жуткую обстановку. Он снял маскхалат и шинель и сейчас стоял в одной, весьма грязной гимнастёрке, с засученными по локоть рукавами. Один только вид его рук вызывал трепет, а уж если поднять взгляд выше и посмотреть на лицо героя, то можно было бы и не проводить никаких спецмероприятий, финны и так бы всё рассказали.
Всю эту жуть дополняла картина опрокинутого стола с привязанным к нему человеком. Наиль ножом буквально располосовал штаны пленного, ставшие похожими на бесформенные тряпки, и сдёрнул их вниз, к коленям. Лицо у здоровяка было всё красное, а под правым глазом уже расцвёл громадный фингал. Намечающиеся синяки были и у двух других из оставшихся четырёх финнов, сидящих напротив этого, с голой задницей. Я заметил, что у Шерхана слегка покраснели фаланги пальцев правой руки, сжатой в кулак. Глядя на эту картину, мне почему-то вспомнились слова одной из поэм Блока: «Да – скифы мы, да – азиаты мы».
И ещё я подумал: эти шюцкоровцы уже всё, готовы, спеклись болезные. Можно обойтись и без радикальных мер. Даже у этого здоровяка уже пропал весь запал и наглость. Наверное, он первый раз в своей жизни испытал такое унижение, помноженное на полное бессилие. Его, такого здорового и, наверное, самого сильного в своей деревне, вдруг на раз-два заломали, побили, привязали к столу и зачем-то сняли штаны. И это ещё не всё, что ему предстоит испытать. Этот страшный рыжий человек приготовил для него какую-то ужасную, запредельно-кошмарную пытку.
Я быстро оценил создавшуюся ситуацию и моральное состояние наших пленных. Но чтобы уж наверняка отбить у них охоту мне врать, решил всё-таки начать допрос с помощью метода, апробированного Шерханом. В прошлый раз он прекрасно зарекомендовал себя. За счёт пытки одного пленного у других развязывался язык так, что приходилось просто задавать им наводящие вопросы. Ценные сведения из финнов лились тогда, как из ведра. Но сейчас я хотел просто окончательно запугать чухонцев нашими методами и показать, что шутить мы не намерены. И что их нежелание сообщать сведения, интересующие меня, чреваты самыми страшными последствиями. Для нужного воздействия мне показалось достаточным, если Шерхан только разрежет штаны у шюцкоровца и раза три крутанёт его мошонку.
Подойдя вплотную к подготовленному для пытки здоровяку, я ладонью слегка шлёпнул его по лицу и задал вопрос о местах размещения финских войск в деревне. В ответ получил какой-то сумбурный, непонятный ответ, из которого ясно было только одно, что он был на охоте и ничего не знает. Выслушав это, я, повернувшись к другим финнам, сказал:
– Что-то ваш товарищ стал очень косноязычен. Не хочет прямо и коротко отвечать на мои вопросы. Тем хуже для него! Сейчас ему будет немножко больно, если это не поможет, то ему будет совсем больно. Потом он станет мне уже совсем неинтересен, а мучения его будут ужасными. Придётся его выкинуть на улицу, чтобы своими воплями не мешал слушать следующего. Если же кто-нибудь вздумает обмануть и дезинформировать меня: назовёт не то количество финских солдат или наврёт о местах их размещения, то он пожалеет, что вообще родился на свет. Мы все сведения проверим, и, если погибнет хоть один русский, то обязательно вернёмся в эту берлогу и продолжим наш разговор. Здесь довольно-таки тепло и уютно, и можно не спеша, по-мужски разобраться с врунами.
После этого, кивнув Наилю, произнёс:
– Шерхан, ты сильно не сжимай и не крути его мошонку, пару-тройку лёгких движений, и всё. Пойманным селянам для прочистки мозгов уже даже намёка достаточно. Да и этого борова жалко окончательно уродовать – ему ещё землю пахать да детей растить. Думаю, после этой ночи они даже косо посмотреть в сторону русского солдата побоятся.
Наиль хмыкнул, согласно кивнул и, повернувшись к пленным, оскалившись, поднёс свой кулак поочередно к носу каждого из сидевших финнов. Потом повернулся к здоровяку, схватил его за причинное место и сдавил его. Раздался громкий вскрик. Шерхан, гаркнув, сдавил второй раз. Жуткий вопль огласил всё помещение блиндажа. Наиль, войдя прямо-таки в инквизиторский азарт, яростно прокричав что-то по-татарски, сделал это в третий раз. Несмотря на дикие вопли здоровяка, Наиль разошёлся не на шутку и уже собирался начинать крутить мошонку, но я перехватил его руку. Повернув Шерхана к себе, я сначала его сильно встряхнул, а потом гаркнул прямо ему в лицо:
– Красноармеец Асаенов, почему приказы не выполняете? Тебе было приказано – сдавить три раза, значит, три, и не хрен тут самодеятельностью заниматься. Сейчас давай реанимируй этого дылду и больше, без моего приказа, даже пальцем этих пленных не касайся. Ишь, какой потомок Чингисхана выискался!
Сомов Аркадий Николаевич
(1894,1903) мещан.?-г.Калуга уч.Реальн.уч-ща(1894-1903)Сомов Афанасий Захарьевич
(1782) классн.чин.(1782) [Степанов В.П. Русское служ.дворянство 2-й пол. XVIII в. СПб.,2000: гг. 82-283 83-296 84-282 85-410]Сомов Афанасий Иванович
(1682) в 1682 стольник(1682)Сомов Африкан
(1812) в 1812 штабс-ротмистр двн.-Тула-губ. В войне 1812 уч. Тульского ополчения [ГАТО Ф.39. Оп.1. Д.147]Сомов Богдан
(1618) в 1618 головаСомов Богдан Петрович
(1639) в 1639 двн. белевский помещикСомов Борис Иванович
(1588)/89Сомов Борис Иванович
(1591)/92Сомов Бровка Васильевич
(1568) в 1568 помещ.Сомов Василий Александрович
(1913,Алтайский кр., Змеиногорский р-н--,1931) Осужд. 1931.12.12. Обв. кулаки Постановление СНК и ЦИК СССР от 1930.02.01 Приговор: спецпоселение в Томской обл. [Данные УВД Томской обл.]Сомов Василий Александрович
(1913,Западно-Сибирский кр., Змеиногорский р-н,с.Верх-Алейское--,1937) русский, образование: начальное, б/п, Новиковская больница, счетовод, житель: Томская обл.,Парабельский р-н, Пристанской пос Арест: 1937.08.17 Осужд. 1937.09.10. Обв. к-р кадетско-монархич. организация Приговор: 10 лет, 5 лет поражения в правах Реаб. октябрь 1959 [Книга памяти Томской обл.]Сомов Василий Денисович
(1706,1710) стольник(1706,1710)Сомов Василий Иванович
(1913---1944.10.23,†Ярославль. Воинское мемориальное кладбище. Первое братское захоронение.) Место призыва или адрес родных Ивановская обл.,Владимирский р-н. В.зв. рядовой. Место смерти эг 3016. Место захоронения Ярославль. Воинское мемориальное кладбище. Первое братское захоронение. [Вечная память, стр. 235.]Сомов Василий Иванович
(1918) в 1918 Место рождения: Неклюдово Респ.,с.Мордовия, Крестьянин, житель: Неклюдово Респ.,с.Мордовия Арест: 1918.10.23 Обв. за Реаб. декабрь 1992 [Книга памяти Ульяновской обл.]Сомов Василий Матвеевич
(1881,Алтайский кр.--,1931) Осужд. 1931.05.05. Обв. кулаки Постановление СНК и ЦИК СССР от 1930.02.01 Приговор: спецпоселение в Томской обл. [Данные УВД Томской обл.]Сомов Василий Михайлович
(1916.08.14,Кировоградск.обл.,г.Знаменка--,1998) на 1998.12.12 житель: Украина Кировоградск.обл.,г.ЗнаменкаСомов Василий Николаевич
(1778) классн.чин.(1778) [Степанов В.П. Русское служ.дворянство 2-й пол. XVIII в. СПб.,2000: гг. 78-267 86-151,274 87-160,283 88-267 89-259 90-209 93-153 94-163]Сомов Василий Николаевич
(1909) в 1909 поручик пехоты [Общ.сп.офиц. на 1909. См. раздел ]Сомов Василий Поздеевич
(15/16) кр-н Лальской вол. Сольвычегодск-у.Сомов Василий Семенович
(1904,Симферополь---1941) русский, заключенный Севжелдорлага НКВД, житель: Коми АССР Арест: 1941.08.26 Осужд. 1941.10.03 Военный трибунал войск НКВД. Обв. по ст. 58-10 ч.2 УК РСФСР Расстрел [Книга памяти Республики Коми]Сомов Василий Федорович
(1866) в 1866 потом.двн. помещ.-Калуга-у. штабс-ротмистр(1866)Сомов Василий Федорович
(1889--) рядовой колхозник, житель: Воскресенский р-н,д.Красного рка Обв. 58-11 Приговор: 1, 5мес. [Книга памяти Нижегородской обл.]Сомов Василий Федорович
(1905,с.Архангельского--,1937) русский, образование: малограмотный, б/п, Плотник, житель: хут. Новопавловского Арест: 1937.08.04 Приговор: 10 лет лагерей [Книга памяти Ставропольского края] авб,Сомов Василий Яковлевич
(1908,Татарстан,с.Кутема,Ярославль, Кировск.р-н---1941.09.) кр-ц. В Вел.Отеч. войну пропал без вести. [КПЯО, том 1, стр. 202.]Сомов Виктор Александрович
(1901--,2002) на 2002 житель: Московск.обл. Ленинскийвидное р-н, Развилка П.Ул. Дома Вниигаза Д.32 Кв.62Сомов Виктор Иванович
(1888,Клепиковский р-н, уроженец д.Верея--,1929) Крестьянин Арест: 1929.12.06 Осужд. 1930.01.29 Особое совещание при Коллегии ОГПУ. Обв. 58-10 У К РСФСР Приговор: к 3 годам высылки в Северный край Реаб. Рязоблпрокуратурой, основание: по Указу ПВС СССР от 1989.01.16 [Книга памяти Рязанской обл.]Сомов Владимир
(1881) -г.Вологда выпуск.губерн.гимназии(1881)Сомов Владимир Васильевич
(1909) в 1909 штабс-ротмистр кавалерии [Общ.сп.офиц. на 1909. См. раздел ]Сомов Владимир Владимирович
(1909) в 1909 ротмистр в 1909 Отдельного корпуса Погр.СтражиСомов Владимир Михайлович
(1909,Воронежская обл.,Карачановский р-н, дер. Макарово---1938.02.28,Москва,†Бутово) русский, образование: среднее, б/п, кустарь по выработке свечей на дому, житель: Московская обл.,ст. Удельная, Интернациональная ул.,д.25-а Арест: 1938.02.16 Осужд. 1938.02.23 тройка при УНКВД по Московской обл.. Обв. контрреволюционной пропаганде среди заключенных Расстр. 1938.02.28. Место расстрела: Москва Реаб. июнь 1989 [Москва, расстрельные списки - Бутовский полигон]Сомов Владимир Николаевич
(1892,1896) мещан.?-г.Калуга уч.Реальн.уч-ща(1892-1896)Сомов Владимир Павлович
(1885---1938) полковник, капитан, из дворян, инструктор Всевобуча, ком. запасного стрелк. полка, пом. инспектора пехоты 16-й армии, ком. 29-й стрелк. бригады, 30-й стрелк. бригады 10-й стрелк. дивизии, нач. 2-й пограничной дивизии, ком. 109-й стрелк. бригады 37-й стрелк. дивизии, ком. 11-го стрелк. полка 4-й стрелк. дивизии, пом. командира 33-й стрелк. дивизии, окончил КУВНАС РККА, работа в центральном аппарате РККА, военрук в институтах, награжден двумя орденами Кр. Знамени, репрессирован. ВИЖ-86/6Сомов Владимир Павлович
(1909) в 1909 подпоручик пехоты [Общ.сп.офиц. на 1909. См. раздел ]Сомов Владимир Павлович
(1921) Комбриг 30: нагр. Орденом Кр.Знамени (РСФСР), Прик.РВСР № 351: 1921 г.Сомов Владимир Павлович
(1922) Комбриг 30: нагр. Орденом Кр.Знамени (РСФСР), Прик.РВСР № 160: 1922 г.: Вторичное награждениеСомов Владимир Петрович
(1864.07.11--) помещ. двн.-Казань-губ. [Казанск.дв-во... Казань,2001]Сомов Владимир Сергеевич
(1901--,2002) на 2002 житель: Пермск.обл. г.Кунгур, Голдобина, 10-60Сомов Гавриил Лукич
(1781) классн.чин.(1781) [Степанов В.П. Русское служ.дворянство 2-й пол. XVIII в. СПб.,2000: гг. 81-332 82-336 83-345 84-332 85-270 86-239 91-144 92-175 93-212 94-221 95-229 96-243]Сомов Гавриил Фролович
(15/16) кр-н Учецкой вол. Сольвычегодск-у.Сомов Георгий Владимирович
(1918,--1973.01.27 в Париже) р. 1901.02.29. Орловский кадетский кор-пус. Юнкер. В Донской армии, 1920 в лейб-гв. 1-й Донской казачьей батарее. В Русской Армии до эвакуации Крыма. Был на о. Лемнос. Хорунжий (1921.03.06). В эмиграции во Франции. Ум. 1973.01.27 в Париже. [Волков С.В. Офицеры Росс.гв. М.,2002]Сомов Григорий Васильевич
(1796) классн.чин.(1796) [Степанов В.П. Русское служ.дворянство 2-й пол. XVIII в. СПб.,2000: гг. 96-178]Сомов Григорий Дмитриевич
(1658) в 1658 моск.двн.(1658)Сомов Григорий Иванович
(1784) классн.чин.(1784) [Степанов В.П. Русское служ.дворянство 2-й пол. XVIII в. СПб.,2000: гг. 84-340 85-277 86-245]Сомов Григорий Матвеевич
(1886,Томская губ.--,1930) русский, Единоличник, житель: Змеиногорский р-н,с.В-Алейское Арест: 1930.02.11 Осужд. 1930.03.23 особая тройка при ПП ОГПУ по Сибкраю. Обв. по ст. 58-11 УК Приговор: 10 лет с высылкой семьи на север и конфискацией имущества. Реаб. ноябрь 1989 Реабилитирован прокуратурой Алтайского края [Книга памяти Алтайского края]Сомов Григорий Михайлович
(1903,Рязанская губ., Спас-Клепиковский уезд,д.Новинки---1937.10.03,Москва,†Бутово) Расстр. 1937.10.03. Место расстрела: Москва, Бутово [Москва, расстрельные списки - Бутовский полигон]Страница 13 из 18
НЕИЗВЕСТНОЕ ОБ ИЗВЕСТНОМ
ЧЬЯ ПУЛЯ НАСТИГЛА КОМБРИГА?
СЫН ЛЕГЕНДАРНОГО ГЕРОЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ ГРИГОРИЯ КОТОВСКОГО УВЕРЕН, ЧТО ЕГО ОТЦА УБИЛИ ПО ПРИКАЗУ ВЛАСТЕЙ
В минувшее воскресенье исполнилось сто двадцать лет со дня рождения человека-легенды Григория Котовского. Весьма противоречивая, во многом даже одиозная фигура, Котовский тем не менее превосходно вписался в то непростое время, в котором ему довелось жить. Лихой разбойник до переломного Октября, без зазрения совести грабивший толстосумов и раздававший свою долю добычи - не все в отряде были столь бескорыстны - беднякам, он, когда грянула гражданская, стал лихим красным командиром. После завершения братоубийственной бойни Григорий Иванович неоднозначно относился к взявшему власть режиму, смея на все иметь свою точку зрения. За что, считают многие историки и люди, близкие к нему, в конце концов и поплатился.
Душной августовской ночью 1925 года в военном совхозе Чебанка под Одессой прогремели два выстрела. Вторым, если верить официальной версии, был наповал сражен герой гражданской войны Григорий Котовский. Стрельба разразилась рядом с дачей, где семья Григория Ивановича проводила отпуск. Супруга Ольга Петровна в считанные секунды подбежала к распластавшемуся у калитки телу. Дыхания не было.
Позже экспертиза определила, что пуля малокалиберного пистолета пробила аорту. Это сразу вызвало определенные сомнения: человек мощного телосложения (силушке Котовского дивились многие) при таком характере ранения агонизировал бы еще некоторое время. А тут мгновенная смерть.
Уже через пару часов после трагедии был задержан предполагаемый убийца - Майер Зайдер, фуражир кавалерийского корпуса, в который незадолго до случившегося была преобразована бригада Котовского. Котовский неожиданно для всех приблизил его к себе летом девятнадцатого года. В царские времена Зайдер, известный в воровских кругах содержатель публичного дома под кличкой Майорчик, несколько раз прятал у себя Котовского от жандармов. В 1916 году будущий легендарный комбриг сидел вместе с Зайдером на нарах одесского централа, ожидая исполнения смертного приговора за многочисленные разбои и грабежи. Майорчик числился в тюрьме разносчиком баланды, фигурой весьма значимой для арестантов, от которой многое зависело, и открыто благоволил к смертнику. Григорий Иванович помнил добро и считал обязанным за него платить.
В ту роковую ночь Майера Зайдера в Чебанке видели многие. Человек он был малоприятный, характера гадкого. Многие его откровенно не любили, потому охотно согласились, что именно он поднял руку на своего благодетеля. Не насторожили даже обстоятельства, при которых задержали подозреваемого. Когда Майера арестовали прямо на проселочной дороге - он шел как ни в чем не бывало из Чебанки в Одессу, насвистывал что-то. Так мог себя вести только человек, который не чувствует за собой никакой вины. Впоследствии было заявлено, что в складках его одежды обнаружили дамский наган, выстрел из которого якобы и остановил сердце легендарного комбрига.
Тысячам людей, пришедших в день похорон к гробу народного героя, сообщили, что комбриг пал от руки наймита международного империализма. Но после судебного разбирательства, проведенного по горячим следам, Майорчика судили за обычное бытовое преступление, совершенное на любовной почве. Мол, у комбрига была интрижка с женой Зайдера, который в отместку и порешил соперника. На суде Майорчик всячески подыгрывал следствию, утверждал даже, что, убивая любовника супруги, будто и не знал, что стреляет в Котовского. И судьи за убийство в состоянии аффекта дали Майорчику десять лет тюрьмы.
Узнав о вердикте трибунала, сподвижники Котовского пришли в негодование. Известный до революции одесский вор, гроза сейфов Григорий Вельдман, впоследствии ставший командиром эскадрона в бригаде Котовского и заслуживший своей отчаянной храбростью за год с небольшим три (!) ордена Красного Знамени, поднял по тревоге своих всадников. Они окружили городскую тюрьму, где содержался Зайдер, и потребовали его выдачи для самосуда. Погасить страсти удалось тогда с большим трудом. А Майорчик даже свою “законную” десятку не отсидел - через два года его освободили по амнистии в связи с десятилетием Октябрьской революции и отправили из Одессы от греха подальше.
Освободившись, Зайдер обосновался в Харькове, где работал сцепщиком вагонов на станции. Спустя два года его нашли мертвым на задних путях. Майорчика задушили, а тело положили на рельсы, чтобы имитировать несчастный случай, но поезд опоздал. Потом еще некоторое время в народе ходила молва, что карающая “лапа” медвежатника Вельдмана настигла злодея.
Если это и было так, то вряд ли случившееся можно считать актом праведного возмездия. Ведь у многих котовцев осталась в памяти церемония прощания с комбригом: гроб с телом, выставленный на всеобщее обозрение, на подушечках два ордена Красного Знамени, почетное революционное оружие, кандалы... На голове комбрига рядом с правым ухом зияет глубокая рана. Ее даже запечатлели фотографии, впоследствии куда-то самым таинственным образом исчезнувшие. Разве могла эта рана образоваться от прямого попадания... в сердце?
Тогда, возможно, это мало кого заботило. Но позже, когда стали появляться слухи, что погиб комбриг отнюдь не от пули убого рогоносца, все еще можно было проверить. Не сделали этого почему-то. Хотя в деле комбрига действительно полно несуразиц, позволяющих со значительной долей уверенности утверждать, что официальная версия смерти далеко не соответствует действительности. Многие очевидцы события утверждали, например, что выстрелов в ту роковую ночь было не два. Что погиб комбриг не у дачи, а на пляже в Лузановке, где прилег Котовский отдохнуть, возвращаясь со встречи с детьми из пионерского лагеря. На берегу моря и прогремел первый, ставший смертельным, выстрел. А у дачи была лишь имитация убийства. Потому-то могучий комбриг и не агонизировал от пули.
По горячим следам эту версию почему-то отвергли. А спустя годы проверить ее уже не было возможности - важнейшие свидетельства происшедшего оказались утрачены. И главное - исчезло тело Котовского. В течение шестнадцати лет пролежало оно в мавзолее - легендарный комбриг был единственным, кому в то время советский народ оказал ленинские почести, - в городе Бирзуле (ныне Котовск Одесской области). После того, как город в 1941 году заняли фашисты, румынские оккупационные власти распорядились взорвать усыпальницу. А саркофаг с прахом был вывезен в неизвестном направлении.
Утрачено и сердце комбрига. Пробитое, по официальной версии, малокалиберной пулей, оно, заспиртованное в специальной колбе, хранилось вместе с другими экспонатами на кафедре судебной медицины Одесского мединститута, о чем поведал в свое время недавно ушедший из жизни ее заведующий Анатолий Фадеев. Когда фашисты ворвались в город, лаборант, отвечающий за их сохранность, успел содрать этикетки с банок, дабы не привлекать внимания врага к реликвии. Впоследствии этот человек погиб на фронте, а заспиртованное сердце так и осталось безымянным и его вроде бы нельзя идентифицировать.